Глава 9
Инженерно-бронетанковые приключения, или комические моменты драматических ситуаций
(Юрий Мироненко)
9.75 Противостояние
В качестве иллюстрации к рассказам 9.73 и 9.74 мною было приложено фото ГРАМОТЫ, выдаваемой в своё время заключённым ГУЛАГ-а за ударную работу по «построению бесклассового социалистического общества».
Вряд ли до такого могло додуматься руководство страной – это явно инициатива «среднего» звена. В данном случае начальника Дмитлага С. Фирина. Но подумайте сколько таких инициативных идиотов населяло да и продолжает населять нашу страну. Эти-то хоть «награждали».
А сколько же было безымянных «служак» и «борцов» за поставку человеческого материала для построения бесклассового общества и представления к таким наградам? Не счесть!
Кстати у нас последнее время модно подсчитывать количество невинно осуждённых, но непонятно по каким причинам отсутствуют данные по количеству доносчиков, а это цифры пострашнее… Ведь не каждый донос «удовлетворялся»…
Кстати, о птичках…
Я уже не помню точную дату «позорного события в жизни советского студенчества», которое рассматривалось партийно-комсомольским активом с обязательным присутствием всех комсомольцев Ленинградского военно-механического института.
Происходило это в актовом зале. Обстановка была напряжённой.
На сцене был сооружён длинный стол, за которым плотно разместилось руководство института, партийные и комсомольские вожди, а также представители какого-то райкома ВЛКСМ и чего-то ещё. После того, как зал набили битком, встал секретарь парткома института, опёрся руками на стол и, наклонясь вперёд, мрачно уставился в сторону масс. Массы затаили дыхание.
Выдержав паузу, секретарь торжественно-кладбищенским голосом туманно поведал нам о преступлении, совершённом студентом нашего Краснознамённого института в отношении ответственного работника одного из ленинградских райкомов ВЛКСМ. Гнусность и мерзость этого страшного поступка не имела аналогов во взаимоотношениях рядовых комсомольцев с ответственными лицами райкомов за всю историю существования человеческой цивилизации.
Он ещё долго и не очень определённо говорил о том куда мы перманентно сползаем и до чего мы в конце концов можем докатиться под тлетворным влиянием Запада и его авангарда – стиляг.
Затем, будучи одёрнутым за рукав, предоставил слово представителю райкома, ставшему жертвой преступления.
К нашему всеобщему удивлению «жертвой» оказалась невзрачная девица. Она выкарабкалась из-за стола и подошла к микрофону.
Девица, как девица, даже не подумаешь, что она представляет собою райком ВЛКСМ. Вышла довольно бодро, не хромала, синяков, шишек и тем более разорваной одежды на ней с четвертого ряда не наблюдалось…
По залу пронёсся лёгкий шумок, тут же пресечённый секретарём парткома. Девица постояла у микрофона, помолчала и, обернувшись к столу трибунала, что-то Ему сказала. Он зашевелился.
Последовали какие-то команды… , и наконец на сцене был поставлен стул, а на него посажен высокий симпатичный парень.
Представители старших курсов зашумели, видимо, узнав в нём своего товарища. Зал затаил дыхание в ожидании рассказа о преступлении. И…. девица начала его излагать.
Месяц или два тому назад она, как работник райкома, решила познакомиться с нравами молодёжи, посещающей танцевальные площадки г.Ленинграда. На танцах она познакомилась с довольно приличным молодым человеком, который отрекомендовался студентом Военмеха. После танцев они решили погулять и неожиданно оказались в тёмном подъезде какого-то дома. Поначалу всё шло вроде бы ничего, но потом её новый знакомый по фамилии Залихман (имя она забыла, но фамилию запомнила) предложил с ним целоваться. Она, как комсомольский работник, решительно отвергла это предложение.
Тогда он заявил: «Или ты меня сама поцелуешь, или я тебе нос откушу!».
Спасла её пожилая пара, которая неожиданно вошла в подъезд.
Выскочив на улицу, инструктор райкома бросилась к трамвайной остановке.
Залихман же почему-то догонять её не стал. Однако его смех и угроза: « Я тебе нос откушу!», - до сих пор вызывает у неё страх и жить с этим страхом становится невыносимо.
Актовый зал выл от смеха, и только через несколько минут секретарю парткома удалось кое-как его утихомирить.
90% президиума еле сдерживали рвущиеся из них рыдания…
Трагедия стала перерастать в фарс.
Перекрикивая секретаря парткома мы стали требовать объяснений со стороны «потерпевшей», почему она в течение двух месяцев скрывала от общественности такую интересную историю.
Залихман, не дождавшись официального разрешения, вскочил со стула и закричал: «Ребята, это же шутка! В ходу есть такое выражение - «я тебе нос откушу, но это же совершенно не значит, что нос обязательно будет откушен…».
Последние слова подхлестнули «генерального прокурора».
Он в отличие от Гоголя придал истории с носом политический характер. Это мол не шутка и не хулиганство, а посягание на весь наш Всесоюзный союз молодёжи, который олицетворяет собою инструктор райкома …
Самое интересное - райкомовские работники вели себя спокойно и с нескрываемым любопытством посматривали на нашего оратора.
Обладательница неоткушенного носа явно чувствовала себя не в своей тарелке и заметно грустила. Тем не менее, театр одного актёра, набрав максимальные обороты, пошёл вразнос.
Секретаря понесло. Его требование немедленно исключить Залихмана из комсомола уже было пройденным этапом.
В администрацию и в массы было вброшено требование об исключении его из Военмеха без права поступления в другие ВУЗ-ы.
Ещё немного и он договорился бы о терроризме и вражеских происках. Кто-то из нашей «толпы», почувствовав недоброе, выкрикнул: «Надо его остановить, а то он нас всех исключит и пересажает!».
Зал угрожающе загудел и затопал. Не знаю чем бы всё это кончилось, если бы президиум не осознал, что всех не исключишь и что иногда с массами лучше не связываться.
Секретарь, умевший держать свой нос по ветру, догадался повернуть его к трибуналу – трибунал стал делать вид, что он рядовой президиум обычного комсомольского собрания.
Пришлось применить резкое торможение.
Ничего лучше не придумав, секретарь, пошептавшись с руководством, объявил 15-минутный перерыв и увёл президиум за кулисы.
Народ повалил в вестибюль, а бедный Залихман растерянно топтался вокруг своего стула пока его однокурсники не догадались забраться на сцену.
Перерыв кончился. Поредевший президиум занял свои места, а погрустневший секретарь парткома, сложив руки на груди, стал сосредоточенно рассматривать дальнюю люстру.
Настал момент постараться сменить революционную ситуацию на поиск консенсуса. И кто-то, но не секретарь, задал вопрос залу: «Товарищи, у кого какие будут предложения по рассматриваемому вопросу?».
«Товарищи», почувствовав «смену тональности» решили подыграть президиуму и вышли с инициативой. Ведь давно известно, что в массе студенты намного умнее либого преподавателя и тем более секретаря парткома. Суть инициативы заключалась в том, что учитывая ещё имеющиеся морально-этические недостатки у отдельных товарищей и патологическое отсутствие чувства юмора у большинства ответственных работников, студенты такого-то факультета просят администрацию, партийную организацию и т.п., включая невинную жертву… (кстати, где она?), поручить им заняться воспитанием Залихмана. Они уверены в своих силах и возможностях.
А за плоскую шутку в адрес ответственного работника ВЛКСМ следует поставить Залихману «на вид» или даже обьявить выговор.
Этот случай противостояния объединённого студенчества «проискам» администрации и партийно-комсомольских органов показал, что сплочённость – это сила.
В дальнейшем нам удавалось не раз отстаивать свои интересы. Это вскоре повторилось на таком же собрании по исключению нашего товарища Вити Гуркина из комсомола и из института за 25-ваттную радиолу, которая всю ночь сотрясала общежитие на Обводном канале.
В качестве прокурора и на этом «процессе» выступал тот же парторг.
Апогеем же явилось «Ленинградское дело студентов ВМИ» (см.3.6.), где опять же неугомонный парторг был в конце концов обесточен и получил строгий партийный выговор с занесением в учётную карточку, а это круто!
P.S. Удалось ли перевоспитать Залихмана или он успел вовремя закончить институт - я не знаю, но то, что Витю Гуркина перевоспитать не удалось, и он, работая в Ковровском ВНИИ «Сигнал», стал Лауреатом Государственной премии СССР – знаю точно.
Что же касается секретаря парткома то, как говорится, бог ему судья…
|