Глава 9
Инженерно-бронетанковые приключения, или комические моменты драматических ситуаций
(Юрий Мироненко)
9.6. Ну и рожа!
1958 год. Главный конструктор Ж.Я. Котин решил продемонстрировать приехавшему из Москвы генералу А.И. Благонравову ночную стрельбу из тяжелого танка Т-10М, оборудованного ночным инфракрасным прицелом. На ночных стрельбах я в первый раз. Они проводились на Ржевском полигоне в урочище Нясино. Танк на стрельбовой позиции, двигатель работает, люки закрыты. Дальность до цели 500 метров, достаточно темно, но иногда на короткое время появляется луна. Мы, человек 20, стоим группой в 50 метрах от танка. Выстрел. Бронебойно-трассирующий снаряд пашет землю перед щитом, рикошетирует и уходит куда-то в сторону Ладожского озера. Радиосвязи с танком нет, тупо ждём второго выстрела. Выстрел, и тот же «генеральский эффект» - промах.
Стрельба с места, прямой выстрел, ничего стабилизировать не надо, а эти олухи кучно роют землю перед целью, до которой можно дотянуться пальцем – позор!
Представляю, как неудобно себя чувствует Котин. Третий выстрел – опять недолёт. В дальнейшем я всегда старался держаться подальше от начальства, так спокойнее. А тут стою в метре от Котина, и соответственно получаю приказ подойти к танку и объяснить «этим», как надо стрелять. Почему я должен объяснять, ведь вокруг стоят специалисты, намного выше меня по должности. Может быть, чтобы в случае чего оправдаться перед Благонравовым, мол, поручил молодому, а он провалил стрельбу.
Но делать нечего, выполняю приказ. Интервал между выстрелами минуты три - надо ждать пока уляжется пыль от выстрела. Я в принципе могу успеть переговорить с экипажем, но люки закрыты, а стучать нечем.
Стал искать какой-нибудь камень. Их на поле навалом, а тут хоть лбом стучись по броне, ни одного не видно. Наконец нашел, карабкаюсь на танк, и меня глушит выстрелом злая 122 мм пушка с дульным тормозом. Прихожу в себя на земле. Упираясь руками, пытаюсь встать, но руки подворачиваются, и я заваливаюсь на бок. Повторяю попытку – результат тот же. Понимаю, что это контузия, лишь бы ещё не выстрелили. Выстрел!
Хлёстко ударила волна горячего воздуха с песком, глаза режет от пыли, лицо от чего-то мокрое, встать не могу, но голова работает. Было 5 снарядов, сделано 5 выстрелов, сейчас они развернутся и уедут, я же, как колода, лежу рядом с гусеницей и не могу встать. Раздавят…
Разворачиваются! Гусеница, загребая песчаный грунт, отодвигает меня в сторону, я тоже стараюсь туда же вертеться. Презрительно рявкнув двигателем и навалив на меня кучу песка, танк уехал. Спасибо, родной, – пожалел.
Потихоньку прихожу в себя и выковыриваюсь из песка. Лежу на спине, смотрю в небо, время остановилось. Вглядываюсь в темноту, ищу людей - никого нет. Нет генеральского газика, нет автобуса – чистое поле. Я валяюсь в 500 м от щитов, по которым стреляют на дальность 2 км, значит, мне предстоит 1,5 км добираться до исходной позиции, а оттуда ещё до жилья. Прикидываю, как могло случиться, что меня забыли. Стоял я рядом с Ж.Я. Котиным. То, что он сказал мне, другие могли не слышать. Если кто-то в темноте и видел, что я побежал к танку, то не придал этому никакого значения. Всем до меня, как говорится - до Фени. Надо делать соответствующие выводы.
Встать не получается – заваливаюсь. Вестибулярный аппарат не работает. Пробую ползти – ползётся! Прополз метров 20, упёрся в пень. Вынырнула луна и осветила поле. Вокруг пня кустики брусники да ещё с ягодками. Сделал перерыв на поедание брусники. Пополз дальше. Преодолев с перерывами на отдых довольно приличное расстояние, сделал попытку встать. Встал! Мотает из стороны в сторону, но иду! Вспомнил, что у меня есть часы, да ещё со светящимся циферблатом. Посмотрел – час ночи! Ни фига себе – стрелять начали в 23.00! Значит, я уже 2 часа занимаюсь самообслуживанием…
К трём часам ночи доплёлся до деревянного домика испытателей. В окнах горел свет. Вошел, за столом четыре человека играют в преферанс. Сдающий, бросив взгляд в мою сторону, сказал: « Ну и рожа…», и продолжил сдавать карты. Подошел к умывальнику, над ним зеркало – действительно жуткая рожа. Черно-красная маска из грязи и запёкшейся крови, а я ещё гадал, почему лицо мокрое. Кровь шла из носа и, судя по подтёкам, из ушей.
Утром я «поинтересовался» у преферансистов, как прошли ночные стрельбы. Мне ответили, что хреново, после третьего промаха начальство уехало в Ленинград, а остальные кто куда. О моём ночном приходе и о «роже» никто из преферансистов даже не вспомнил.
Чтобы не оставлять следов своего присутствия на ночной стрельбе, я закопал в лесу свой окровавленный комбинезон, а в середине дня прогулялся к месту моего ночного крещения. И что бы вы думали – нашёл свои очки целые и невредимые.
|