Глава 9
Инженерно-бронетанковые приключения, или комические моменты драматических ситуаций
(Юрий Мироненко)
9.81 Попался!
Работая в Миноборонпроме, мне частенько приходилось «мотаться» к военным на «Фрунзенскую набережную» в Главкомат сухопутных войск к танкистам, артиллеристам и др., реже к «Устьинскому мосту» и на улицу Фрунзе.
Вопросов, подлежащих решению, было предостаточно. И их решение радости не представляло ни для меня и ни для тех к кому я приезжал. Особо тяжко было в первые годы, т.к. контакт между поколениями на равных не очень получался. У «них», как и у «нас» происходила смена поколений, но по-разному. Если у нас так называемое «среднее звено» - начальники отделов и главспецы, «выдавливалось за ворота» при достижении 60-65 лет, то у них «особо ценные» представители этого контингента переводились в разряд «гражданских служащих» и оставались работать в тех же отделах. Вот с этими товарищами и с теми начальниками, у которых истекал срок их деятельности в качестве военнослужащих, было работать очень тяжело.
И те и другие – выслуживались, как говаривал автор «Конька-Горбунка» – « изо всей… мочи».
Одни – чтобы их не исключили из числа «гражданских лиц», другие, чтобы получив пенсию, стать этими «лицами». Чтобы доказать свою «нужность» им надо было превратиться в «неподдающихся» или «цепных…», т.е. всё отвергать и душить, лишь бы случайно не «подставить» начальство. Короче, с чем к ним придёшь - с тем и уйдёшь. Ни одного вопроса с ними решить было нельзя, а когда их припрёшь к стенке, «бежали» к начальству, чтобы соответственно его подготовить…
Наши «квадратнозадые» по сравнению с ними были просто ангелами.
Не очень удобно говорить, но самым «упёртым» из всех представителей родов войск было, в основном, среднее звено чиновников-танкистов ГАБТУ, ведающее заказами и контролирующее производство на предприятиях промышленности.
С артиллеристами, ракетчиками, химиками, моряками и пр. можно было нормально посоветоваться и найти компромиссное решение, но только не с танкистами. У них ответ был один – «я против, пускай решает начальство».
Таким как я, «молодым», вышеуказанная «смена поколений» нервишек много потрепала. Приходишь на работу и видишь затылки своих коллег, приезжаешь в ГАБТУ и напарываешься на рога…
Чтобы в конце концов исключить «бодание» с низшем и среднем звеньями, я всяческими правдами и неправдами стал напрямую прорываться к высокому начальству, т.е. к тем людям, которые имели право подписи.
При этом взял за правило – никогда не врать, ничего не утаивать и всегда предупреждать о возможных «последствиях». Это настраивало на доверительный разговор и на поиск «консенсуса».
Причём, для экономии времени и оберегая хозяина кабинета от поиска им оптимального решения, я предлагал ему несколько вариантов, защищающих интересы его ведомства и устраивающие нашу сторону. Его же «спецы», как правило, действовали на отбой, не предлагая ничего.
Кстати, до сих пор не понимаю, как можно в условиях разобщения и противоборства между заказчиком и исполнителем создавать что-то дельное. Тем более в обстановке недоверия и обмана.
В последующем большую помощь в работе с Министерством обороны мне оказывали «ребята» из войск, военных приёмок и «Кубинки», т.е. офицеры, с которыми за время испытаний мне пришлось съесть не один пуд соли на просторах нашей Родины.
Лучшие из них в конце 60-ых и в последующие годы были переведены на работу в «центральный аппарат».
У нас было полное взаимопонимание , доверие друг к другу, а со многими – личная дружба на долгие годы. Приходили они младшими офицерами, а провожал я их на пенсию в чине полковников и генералов.
А пока приходилось работать с «наличным» составом и в тайне от него прорываться к его же начальству.
На близкое знакомство с действующим «генералитетом» ушло около года, но контакт был налажен и я получил право в «особых случаях» звонить им лично, что и использовал в «корыстных» целях.
Такое решение серьёзных вопросов экономило драгоценное время «больших начальников», т.к. исключало участие широкого круга критически настроенных «специалистов» и просто болтунов. Были случаи, когда мне задавался вопрос – «здесь всё чисто?», и после утвердительного ответа документ подписывался или утверждался, будучи бегло прочитан. Так мне удавалось «работать» с маршалами А.Х. Бабаджаняном (ГАБТУ) , П.Н.Кулешовым (ГРАУ) и с большинством их заместителей. Особо хочется вспомнить первого заместителя Бабаджаняна генерал-лейтенанта Юрия Алексеевича Рябова. Это был строгий, высоко квалифицированный военный специалист и очень порядочный человек, которого, мягко говоря, не переносили многие руководители КБ и заводов. Я же до сих пор считаю за честь, что мне повезло с ним встречаться и находить решения по многим «не решаемым» проблемам. Он был первым, кто не посчитал зазорным контактировать со мною - «не со своим уровнем», что освободило моих высоких начальников от «удовольствия» общаться с ним. Благодаря ему, открылись двери и к его руководству.
Обычно я договаривался на приём к начальникам к концу рабочего дня, когда у них «снималась основная нагрузка».
Но и тут не обходилось без нюансиков. Об одном из них я и задался целью рассказать.
Итак, если выписать пропуск в единственное здание нашего министерства, можно было посещать все главные управления – иначе в Минобороны, т.к. оно размещалось в нескольких зданиях, расположенных в разных частях Москвы.
Мало того, даже в здании Главкомата сухопутных войск на Фрунзенской набережной при необходимости посещения танкистов и артиллеристов, надо было выписывать отдельные пропуска.
Посетив одних, надо было отметить пропуск, сдать его, выйти на улицу, бежать в бюро пропусков, выстаивать очередь и выписывать пропуск к другим.
Если же опять появились какие-то вопросы к первым надо было снова отметить и сдать второй пропуск, договариваться, чтобы тебе заказали повторный пропуск к первым и опять бежать в бюро пропусков, выстаивая очередь…
Сумасшедший дом - и ты его пациент!
Можете себе представить сколько времени надо было потратить на беготню, чтобы оформить совместное решение нескольких Главков Министерства обороны СССР. Сейчас же - и того хуже…
Однако, как «заведено» у нас на территории России - в любом законе, указе, постановлении и приказе предусмотрены «дырки», которые при наличии «особосерого» вещества обнаруживаются мгновенно, и тогда - никакой закон не писан!
Такой «дыркой» в огромном трёхкорпусном здании Минобороны на Фрунзенской набережной оказалась общая подвальная часть.
Она была предназначенна для складских помещений, бомбоубежища и всяческих коммуникаций – кабелей, труб и прочего. И хотя высота прохода в некоторых местах не превышала 1,2 метра – всё равно это был великолепный выход для ускоренного решения вопросов по созданию и производству бронетанковой техники и не только её.
Договорился с танкистами, спускайся в подвал и фигачь метров 300 до артиллеристов.
Самое главное – не засадись башкой об очередную трубу и вовремя вернись обратно, т.к. в 18.00 все входы-выходы подвала закрываются решётками с амбарными замками и…выключается освещение.
Вот как-то засидевшись в правом крыле здания у артиллеристов, я спохватился, что уже 17.50. Пришлось бежать в подвал, ведь пропуск у меня был выписан в левое крыло и его надо было там быстренько отметить и покинуть здание до 18.00 !
Скорость в подвале особо не разовьёшь, но я старался… Когда до выхода из подвала оставались считанные метры, я резко затормозил, полез во внутренний карман пиджака… и не обнаружил паспорта с вложенным в него пропуском. Дело в том , что беседу мы начали за длинным столом для совещаний, где я по какой-то причине его достал, а потом пересели за стол начальника…
Пришлось бежать обратно, т.к. П.Н. Кулешов, у которого я был, попрощавшись со мною, собирался уходить…
Повезло – не ушёл! Хватаю паспорт с пропуском и опять в подвал.
Бегу. Остаются какие-то метры до выхода и… выключается свет.
Метров 15 пробираюсь на ощупь. Чуть светлеет. Поворот направо, ступеньки вверх и… решётка, запертая на замок.
За решёткой площадка и уходящая вверх освещённая лестница, но я по эту сторону решётки. Полчаса трясу решётку и ору благим матом –бесполезно. Хорошо, что при себе есть папиросы. Курю и периодически трясу и ору. Закуривая уже не помню какую по счёту папиросу, слышу топот и голоса. Вскакиваю со ступенек и трясу решётку. Появляется охрана – двое солдат и старшина.
Несмотря на попытки объяснить случившееся и вызвать кого-нибудь от танкистов, оказываюсь в комендатуре. Сопротивление – бесполезно. Хорошо, что при мне ещё паспорт и пропуск…
Допросы и полное отсутствие взаимопонимания с периодическими докладами по телефону какому-то «начальнику» о ходе следствия.
Наконец – звонок «начальника» и приказ, - вести меня в ГАБТУ к генералу Н.В. Мамонову.
20.00, а Мамонов ещё на работе! Ура!
Конвой ведёт меня к Николаю Васильевичу, и он, после получасовых дебатов с «начальником» в чине майора берёт меня на поруки «без последствий»! Хотя последствия были.
Приблизительно неделю подвал запирался в дневное время, а у решёток был организован караул. Однако то ли из-за необходимости проведения регулярных «подвальных» работ, требующих постояного отпирания и запирания решёток, то ли из-за ограниченного штата солдат – решётки вообще перестали запирать даже на ночь.
Затем слухи о моём аресте всё же дошли до руководства нашего Министерства, в результате чего не без моего участия родилась мысль обменяться постоянными пропусками – пятерым военным для беспрепятственного прохода в наше здание и пятерым нашим – для прохода во все «подъезды», кроме центрального, в здание на Фрунзенской набережной.
Нет худа без добра! В число пятерых «наших» (после долгих дебатов) был включён – я.
P.S. Совет – если Вы задались целью решить важный вопрос, то никогда не связывайтесь со средним звеном чиновничества. Лучше потратить уйму времени на поиск пути к начальнику, чем, взывая к Богу и проклиная Всё и Вся, бесконечно и без толку бодаться с его подчинёнными.
|