Глава 7
Про штаны и подштанники
(Геннадий Столяров)
...Ремесло
Поставил я подножием искусству…
И мемо я разъял, как труп. Поверил
Я алгеброй гармонию…
(А.С. Пушкин – 95%, Г. Столяров – 5%)
Взял да и вычленил из уже написанного библиотеку подпрограмм-эпизодов про штаны и подштанники. Получилось, как сказал бы Анатолий Сорокин, «не хлибкО и пОсле мОжнО дОбавлять!»
7.3. Белая овечка
Когда фронт приблизился, семьи военнослужащих, разрешив взять по два места багажа на семью, полуторками подкинули до ближайшей станции и посоветовали садиться в первый подвернувшийся состав. Наш багаж (метровый сундучок и батин новенький наградной велосипед), ввиду отсутствия кладовщика багажного отделения, мама отдала хромому старичку-сторожу:
- Отец, будет возможность – отправь, нет – возьми себе.
Первым подвернувшимся был порожняк из-под стройматериалов. Со стенок вагона от тряски ручейками стекал цемент а затем от пола клубами поднимался кверху. На одном полустанке мать мальчишки-одногодки побежала за кипятком, а состав неожиданно тронулся, и она отстала. А моя сказала: - Ну вот, теперь у тебя будет брат. Не горюй! Мама знает, куда мы едем, и найдёт тебя.
В Воронеже станция была забита эшелонами с горючим. И мы посерёдке. Появились три юнкерса. Народ полез под составами врассыпную, а мать решила:
- Сидим! Всё равно не успеем.
Внезапно из облачка на юнкерсы свалились два юрких ишачка и сходу подожгли одного. Оставшиеся развернулись и, сыпя бомбы куда попало, пустились наутёк. Ишачки за ними и завалили в крутой штопор второго.
На перекладных добрались на мою родину в город Вольск на Волге. Мама работала в госпитале. Я пошёл в первый класс. Школята часто выступали с концертами перед ранеными, а они нагружали наши портфельчики мятными пряниками. От отца никаких вестей. Однажды появилась почтальонша с казённой бумагой. Мама - в обморок. Соседка тормошит её:
- Аня! Аня! Это не похоронка! Твой багаж пришёл!
Вдумайтесь: война, потоки раненых, беженцев, бомбёжки, багаж безо всяких квитанций (только бирки с адресом). Но было в людях что-то надёжное!
Лютая зима 1941-42 гг. Раз среди ночи стук в окно:
- Выходите! Скорей выходите!!!
Выбежали. В небе искрящаяся мгла. А вокруг полной луны потрясающее гало – красная пятиконечная звезда! Мы победим! - заговорили все. Через день по радио сводка Информбюро о наступлении наших войск под Москвой. Ещё через день в газете фото и статья «Таня».
А раненых подвозили и подвозили …
В 1970х по дороге в Терскол заночевали мы в предгорьях. Утром вышел я полюбоваться на рассвет. В отдалении на зелёном склоне горы белело пятно овечьего стада. Отдельные овцы почти неразличимы. Стадо зашевелилось, перетекая на новое место. А цвет-то его не белый, а серовато-грязновато-восковой… Красоты природы вдруг померкли. Меня внезапно охватило невыразимо тягомотное, тревожное чувство. Я несколько секунд мучительно пытался понять причину. И вспомнил.
А раненых подвозили и подвозили …
Иногда санпропускник госпиталя не успевал сразу прожаривать одежду прибывших, и сестрички выносили её на мороз. На гимнастерках и брюках ходячих и подобранных в пути раненых (которых везли одетыми в прицепленных к санитарным поездам теплушках) среди бурых пятен крови и грязи шевелились и пятна, похожие на грязнобелое стадо овец на зелёном склоне...
«У войны безобразное лицо».
|