Глава 10
Владлен Саврей
(Владлен Саврей)
10.64. Свои «приятные» заботы
Немало забот было и в хозяйстве ТЭУ. Одна из самых больших, но приятных - теплица. Стояла она возле автозаправочной станции на полпути между поселком и Таежным и включала в себя несколько секций, покрытых пленкой. В них на высоко приподнятых грядках росли цветы, огурцы и помидоры. По мелочи там еще много чего росло.
Всем этим хозяйством заправляла Шура - маленькая хрупкая женщина с твердым мужским характером. С ней там работали еще две женщины и работу они делали огромную! Когда меня в первый раз знакомили с теплицей я был просто удивлен, что всего лишь три женщины содержат в таком порядке огромное хозяйство и пообещал всяческую поддержку Шуре по первой же ее просьбе. Впрочем, этих просьб и не понадобилось - в теплицу я ездил часто и все дела постоянно обговаривал с женщинами. Вскоре мы притащили к теплице вагончик, где устроили небольшую столовую: стол, диван, посуда. Это было очень удобное место для встреч с приезжающими к нам людьми.
Рядом с нашей теплицей стоял большой свинарник Дирекции, где тоже работали несколько женщин. Естественно, что два «трудовых коллектива» сдружились и всегда можно было провернуть бартерные операции - мясо на овощи. Деловые связи еще больше окрепли тогда, когда оказалось, что Володя – единственный в поселке специалист по забою и разделке свиней - работает в ТЭУ. Приходилось регулярно, но не без выгоды для участка, отпускать его на свинарник и тратить пару баллонов кислорода.
Главная забота на теплице - пленка и навоз. Официально заказать пленку я не мог, ибо теплица нигде не числилась на балансе. Достать пленку можно было только в совхозе «Новый» треста «Якуталмаз». Там были огромные теплицы и богатенькие алмазники пленку меняли ежегодно. Новую достать было трудно, но бывшую год в употреблении мне пообещали дать.
Такую инициативу проявил мой новый знакомый - главный энергетик совхоза Володя Солнышкин. Меня к нему домой привез как-то летом главный энергетик «Якуталмаза» Володя Жуковский. Мы друг другу понравились и сохранили дружбу на долгие годы. И вот по весне я взял свой грузовой УАЗик и поехал в совхоз за пленкой, предварительно созвонившись с Солнышкиным
Чудесная стояла погода: легкий морозец и яркое солнце. Настроение было подстать погоде, а в кузове позвякивал ящик с нашим фирменным поселковым напитком «Стрелецкой» или, как у нас называли - «Колчин с топором» в честь единственного поселкового капитана милиции Феди Колчина. Еще до обеда приехали в контору совхоза.
Я был знаком со всеми специалистами совхоза: агрономом, зоотехником, механиком и завхозом. Все это были молодые русские ребята и мы сразу нашли общий язык. Все они дружной толпой стояли почему-то в коридоре конторы и выглядели несколько смурными. Оказалось, что к ним вот уже с месяц как назначили нового директора совхоза - молодую, незамужнюю даму из Ленска (повысили тамошнего главного агронома).
Эта новая метла настолько лихо стала мести, что теперь никто из главных специалистов не мог и чихнуть, как они мне сказали, без ее ведома. На мой вопрос: «А пленку вы мне дадите?» те только пожали плечами и направили меня в кабинет директора.
Директриса по имени Ирина Александровна приняла меня очень радушно. Было видно, что здесь ей поговорить не с кем и она решила отвести душу со мной. Более получаса она мне рассказывала, как тяжело женщине руководить таким большим хозяйством, как плохо ее поддерживают парни - главные спецы, которые, правда, сообщили ей о моем приезде и наших нуждах, но она ничем нам помочь не может. Все это я выслушал, периодически поддакивая и кивая головой, даже попытался «брать ее на обаяние», но все тщетно. «Отлуп» был полный.
С унылым видом вышел я из кабинета и опять встретил заинтересованные взгляды «порабощенных» главспецов. Все сочувствовали и подначивали красавца Солнышкина помочь мне и уломать директрису, уповая на какие-то особые между ними отношения. Все немного развеселились и я подумал, что это от того, что не только, мол, им плохо. Дело подошло к обеду и мы цепочкой по узенькой тропинке между большими сугробами пошли в столовую: не везти же мне ящик обратно.
По пузо в снегу вдоль тропинки стояло несколько якутских лошадок и казалось, что они упали в этот сугроб прямо с неба - не было ни одного следа, ведущего к ним, а снег не выпадал уже давно. Я тут же спросил у зоотехника: «Чем они там питаются что они такие толстые, и как они туда попали?» На это он, близко нагнувшись ко мне, сказал ( в переводе на литературный язык): «А кто их знает...» Это меня несколько развеселило.
В столовой в кабинете заведующей нам соорудили великолепный обед и мы очень даже неплохо сидели, когда я вспомнил, что куда-то запропал мой шофер - Витя Власов. Пить ему нельзя, но прилично пообедать ему было нужно. Тут и появился Витя: « Владимир Сергеевич, я уже загрузился, ехать надо и пусть кто-то поможет бочки в кузов закинуть». Чем он загрузился я даже не спросил. Ясно, что навозом. Торопиться мне не хотелось, Витьку усадили обедать. Настроение у меня было неважное. Я уныло сидел и придумывал, как добыть пленку. Приехать к Шуре только с навозом было просто невозможно: она верила в мое «всемогущество». Но все кончается, кончился и ящик, и обед.
Выхожу из столовой, а перед дверью стоит моя машина доверху загруженная пленкой! Столько пленки у нас никогда не было!
Оказалось, что коварные главспецы всерьез даму не воспринимали и делали все по-своему. Агроном, отправив меня к ней, поехал с Витей на склад и его кладовщица загрузила нам машину и новой и старой пленкой. Все это потому мне запомнилось, что такие скачки настроения случаются не часто.
Домой мы приехали «со щитом» и уже на следующий день я направил несколько человек перекрывать теплицу новой пленкой. Там ребята всегда работали очень охотно: далеко от начальства, близко к магазину и заботливым женщинам. Теплица каждую весну обновлялась и уже к 23 февраля мы всегда имели огурцы для окрошки, а к 8 марта все бригады получали по мешку огурцов.
Позже мы подтянули туда небольшую электрокотельную, подключили к ней и свинарник, что дало нам возможность, получая с Дирекции деньги за его отопление, полностью окупать наши расходы на теплицу.
Периодически в конце осени наступала пора заготовки на зиму овощей. В поселок завозили из Ленского района капусту и картошку, но всем этих овощей не хватало и некоторые предприятия сами завозили овощи для своих работников. Решил и я, пользуясь знакомствами в якутских совхозах, завезти на участок картошку.
В очередной приезд деятелей из Сунтарского района я договорился, что нам отгрузят машину картошки в обмен на некоторые материалы и выполненные работы. В Сунтары мы поехали на ГАЗ -52 «тепляке», взятом в автобазе. Шофер был пожилой и опытный, но какой-то болезненный - часто покряхтывал и молчал всю дорогу. По пути появились осложнения: большой участок пришлось ехать в объезд из-за ремонта дороги. Объезд был вдоль ЛЭП-110 по сплошным кочкам и двигались мы не быстрее 15 км\час. Потеряли на этом несколько часов и приехали в Сунтары уже ближе к вечеру. Куда дальше ехать я не знал, да и день был субботний. Нашел телефон и позвонил в совхоз на квартиру директора. Старушечий голос ответил, что его нет и находится он на свадьбе в Сунтарах.
Это меня обрадовало, оставалось только найти, где сейчас в Сунтарах справляют свадьбу. Несколько вопросов местным жителям и мы уже подъезжаем к добротному дому с большим двором и высоким забором. Особого праздничного шума не было слышно и я рискнул зайти во двор. Так мы попали на якутскую свадьбу.
Директора мне нашли сразу. Был он лишь слегка навеселе; видно, свадьба началась недавно. Поздоровался очень радушно и что-то громко сказал по-якутски. Я понял, что он меня представил, т.к. меня чуть не силой потащили во главу стола и усадили. Чувствовал я себя неловко: кругом были молодые якуты в белых нейлоновых рубашках и несколько более пожилых и представительных якутов в строгих костюмах. Я же в своем свитере и унтах выглядел чужеродным телом. Оказалось, что женился родственник моего знакомого и он тут был за распорядителя пира. Пили исключительно из фужеров. Шофер от посиделок за столом отказался и ему предложили поужинать. Я попытался поговорить о деле, но разговор был очень короткий: сегодня ничего сделать нельзя, а завтра с утра все будет сделано в лучшем виде. Это мне и так было понятно, но задерживаться здесь не хотелось и настроение у меня от этого не улучшилось.
Я вообще не люблю всяких шумных сборищ, а тут кругом незнакомые люди, для меня они все на одно лицо и все требуют внимания. После первого фужера водки я налег на закуску, помня, что после строганины не пьянеют. Хорошо, что общаться пришлось с солидными пожилыми якутами, у которых были свои заморочки со здоровьем. На спиртное они не налегали и меня не заставляли. Молодняк высыпал во двор, часть которого была перекрыта брезентом. Там перекуривали и танцевали. Все это в одних нейлоновых рубашках при морозе в 20 градусов!
Среди них выделялась крупная для якутов симпатичная молодая девчонка. Она неутомимо заводила всех гостей и вообще была душой праздника. Директор что-то сказал ей, показывая на меня, а она в ответ согласно кивала головой. После этого подошла ко мне и сказала, что мы должны подъехать к этому дому завтра утром в 9 часов. Праздник продолжался и уже через пару часов гости пошли в разнос.
Перепробовал я все якутские национальные блюда из жеребятины и рыбы, прекрасные пироги и даже чаю попил перед тем, как поехать в гостиницу. Места нам там заказали по телефону и разместили вполне уютно. Шофер мой, видимо, переел на свадьбе, хоть и не пил ничего крепче кумыса. Всю ночь он крутился и постанывал. На мой вопрос ответил, что желудок у него давно барахлит, но все было так вкусно, что отказать себе в удовольствии он не мог.
Утром мы были на месте. Девица нас уже ждала и проводила до овощехранилища. Там споро трудились вчерашние гости со свадьбы, наполняя мешки картошкой. Выносливый народ! Наши бы не смогли после такой попойки да еще в воскресенье за два часа накидать 75 мешков картошки и загрузить наш «тепляк» доверху. Продемонстрировав ударный труд, все якутята пошли продолжать свадьбу. Я от настойчивых приглашений еле отбился. Передав благодарность и привет своему знакомому и молодоженам, мы выехали домой.
Бензина у нас было достаточно, машина бежала хорошо и груженую не так трясло на объездной дороге. Все шло к тому, что домой мы приедем еще засветло. Но... На подъезде к поселку дорожников - МУАД у шофера начались такие боли, что машину вести он не мог. Его всего скрючило и трясло.
Мне пришлось садиться за руль и спешить к медпункту. Водила из меня почти никакой, а тут такой «форс - мажор»! До медпункта доехали и нам повезло: врачиха жила в том же доме. Осмотрела она моего «деда», ничего страшного, по ее словам, не нашла, сделала какой-то укол, но садиться за руль ему запретила. Хотела даже отправить на «скорой» в Мирный в больницу, но тот отказался наотрез. Отлежался часок и, кряхтя, полез в кабину.
Я сел за руль и, благословясь, поехали мы с ним в Чернышевский. Первые километры до Мирного я привыкал к машине и дороге, а после города уже вполне освоился. Хорошо, что было воскресенье и встречных машин совсем мало было. С огромным облегчением тормознул я возле нашего теплого склада, вызвал кладовщицу и дежурных электриков на разгрузку. У меня еще долго от напряжения и с непривычки дрожали руки.
Вся зима после Нового года прошла в нормальной работе. Агрегат пущен, авралы кончились.
В эту зиму появился в Надежном главный энергетик Управления. Пригласили на эту должность начальника монтажного участка «Сибэлектромонтажа» Юрия Глазова. Я его раньше не знал. Он приехал прямо в Надежный, там его участку работы не было, рабочих разрешили отправить на другую стройку, а ему не хотелось расставаться с квартирой в новом доме. Поискал работу и ему предложили эту должность. Парень он был очень грамотный, но совершенно не представлял, чем он должен заниматься и как все это делать. Такое положение было и у меня в 69 году. Одинцов отправил его ко мне на стажировку. Удивительно приятный был парень! Мне он как-то сразу понравился и манерой скромно держаться и рассудительностью. Обедать пошли ко мне домой. Там оказалось, что он страстный книголюб и филателист. Вот тут уж было нам о чем поговорить!
Я оставил Юру жить у меня в Вовкиной комнате и он целыми днями листал книги и рассматривал марки. На работе ни во что не вмешивался и внимательно присматривался к делам. Мои дамы ввели его в курс дела по отчетности и всем другим бумажным делам. Особенно много мы с ним разбирались в заявках на материалы и оборудование: меня очень беспокоило, что они составлялись совершенно бездумно и в результате мы имели массу неликвидов и не имели того, что нужно для работы. У меня уже были к тому времени наброски методики составления, обоснования и защиты заявок. Глазову они понравились и он пообещал пробить внедрение этой методики приказом по Управлению. Я вздохнул с облегчением - не придется ехать для этого в Надежный. Уезжал Юра очень довольный. Выпросил у меня несколько книжек из географической серии и марок на обмен. Предполагалось, что ближе к лету я подъеду в Надежный и там он мне даст порыться в своих завалах книг и марок.
Разделение «сфер влияния» оставалось прежнее: все вопросы северной стройки решает он, а все остальное - в моем ведении. Расстались мы дружески, договорившись съездить в Москву с годовыми заявками.
Тогда же состоялось знакомство с Анатолием Петровичем Рябовым. Впрочем, тогда он еще был просто Толей - главным механиком в нашем Мирнинском Управлении механизации, входившем в УСМР. Познакомил нас новый зам. по снабжению УСМР - типичный «доставала»: не очень грамотный, но очень коммуникабельный и пронырливый. Был он приятелем Леонова и теперь, когда Леонов перебрался в Мирный главным инженером УПТК, стал на его место. По работе ему часто приходилось иметь со мной дело и мы были в хороших отношениях. Правда, не настолько, чтобы ходить друг к другу в гости. Поэтому я несколько удивился, когда он пригласил меня к себе «...посидеть немного вечерком...» после занятий в техникуме - он жил в бараке рядом с техникумом. Отказываться не было причин и после лекций я по дороге домой зашел к нему. Там он и познакомил нас с Рябовым, приехавшим к нему из Мирного.
Парень мне сразу понравился. Этакий невысокий крепыш с ясными глазами, хорошей улыбкой и веселым нравом. Я подозревал, что Харитонычу что-то от меня надо и не угадал. Надобность во мне была у Рябова. Оказалось, что он окончил только техникум и теперь начал учиться в институте на заочном отделении. Когда он стал говорить о видах на будущее, то это было так убедительно, что я сразу поверил, что этот парень своего добьется. Он искренне любил себя, родимого, в работе, а не работу как таковую. Она была для него только средством к вершинам карьеры. Сам я исповедовал совсем другую идею, но стремление делать карьеру мне в людях нравилось. Сейчас надо было помочь ему делать контрольные работы и в дальнейшем помогать в учебе.
Я никогда не отказывался от таких дел из простых соображений: почему не помочь человеку, если для меня это не трудно и очень полезно, ибо не забудутся знания, полученные в родном Военмехе и мозги поработают. Да и отвлечься от ежедневной строительной текучки было бы не вредно. Я согласился и расстались мы хорошими приятелями.
Надо сказать, что учился он рьяно - курс за курсом кончал без «хвостов». Контрольные по «теоретическим» предметам я помог ему сделать и потом некоторое время мы не встречались. Я попросил Витю Секирина и он сделал ему чертежи нескольких курсовых проектов и расчеты к ним.
Вскоре Рябова перевели в Надежный главным инженером Управления механизации. Там он отлично развернулся и стал одним из самых видных руководителей на строительстве Удачнинского ГОКа. Карьера началась.
|