УЧИЛСЯ НА БРЕГАХ НЕВЫ
ЗАПИСКИ МУЛЬТИМАТЕРНОГО СТУДЕНТА

 

1017.jpg

Иультин

1018.jpg

Старое и новое

1019.jpg

Когда-то Дом Культуры

1001.jpg

САВРЕЙ Владлен Сергеевич
(18.10.1934 - 14.01.2013)
Специалист в области автоматики и автоматизации технологических процессов. Выпускник ЛВМИ 1957г.

1053.jpg

Саврей В.С., 1955г.

1054.jpg

Последнее рабочее место

Сейчас Вы здесь: .:главная:. - .:статьи:. - .:записки мультиматерного студента:.

Глава 10
Владлен Саврей

(Владлен Саврей)

10.16. Иультин:  поселок и Комбинат

Говорят, что «Иультин» - это «долина страха» в переводе с чукотского, но за достоверность этого утверждения я не поручусь - не проверял. Расположен он, действительно, в долине, пролегающей между грядами невысоких ( метров до 600 высотой) сопок и протянувшейся от Северного ледовитого океана ( до мыса Шмидта  около 80 км) до Залива Креста Берингова моря (до поселка Эгвекинот около 210 км). Простирается эта долина практически с севера на юг и через нее постоянно перетекают воздушные потоки, так что метели там  обычное явление. Из-за этого дома в поселке расположены тоже с севера на юг, причем их стены, выходящие на север и юг не имеют окон. Зимой четырехэтажки заносит с этих сторон снегом по самый конек крыши.

Это описывать поселок долго, а в натуре его можно было обойти, не торопясь, за полчаса и даже побывать в местном «Шанхае». Это целый городок, застроенный деревянными  времянками из дощечек от ящиков для взрывчатки.

Электроэнергия поступала с Эгвекинотской РЭС по ЛЭП-110 кв. длиной 207 км. Вдоль этой ЛЭП пролегала дорога от Залива Креста до Иультина. По ней с великим трудом зимой и летом, преодолевая перевалы,  заносы и обвалы сновали автомашины из Эгвекинота. Тяжелейшая была трасса! Летом поток машин был почти непрерывным: старались завезти уголь для котельных с запасом хотя бы на месяц, основные продукты питания, взрывчатку и стройматериалы.

Все это привозили пароходы в Залив Креста в период очень короткой навигации: июнь - сентябрь. Порожняком назад никто не шел: с комбината вывозили концентрат, содержавший как основной металл, так и сопутствующую ему «всю таблицу Менделеева», упакованные в железные бочки от ГСМ. Все это складировалось в Заливе и в навигацию вывозилось на материк для дальнейшей переработки.

Одним из первых приходил небольшой танкер, залитый спиртом и нагруженный мешками с «травкой»: зверобоем, перцем, кориандром и еще чем-то. Все это предназначалось для специального цеха, в просторечии именуемого «бурдюшкой», где все эти компоненты смешивали с местной водой и разливали в бутылки под соответствующим названием. Так что, всю полярную ночь жители потребляли такое пойло, что страшно подумать: только в воде содержалась вся таблица Менделеева, а мышьяка в ней было раз в 40 больше нормы. «Бурдюшка» трудилась исправно, но продукции на всю зиму не хватало и новой навигации ждали с вполне понятным нетерпением.

Сам комбинат имел четко выраженную структуру: рудник с подземной добычей руды; обогатительная фабрика, круглогодично перерабатывающая эту руду в концентрат; система водоснабжения для круглогодичного обеспечения комбината водой для технических и бытовых нужд ( очень непростая задача за Полярным кругом!); система тепло- и электроснабжения и все, что обеспечивало нормальную жизнь людей в поселке - жилищно - коммунальное хозяйство, торговля, культура и прочее.

Поселили меня в одном из домов на главной улице между клубом и школой. Выделили большую комнату - метров 28-30 в двухкомнатной квартире на втором этаже и дали задание в подсобный цех ЖКУ изготовить самое необходимое, включая двухэтажную детскую кровать.  Это потребовало пару недель и временно меня поселили в ИТР-овское общежитие.
Это, как потом выяснилось, был «подарок судьбы», ибо там и тогда я познакомился с людьми, ставшими моими соратниками во всех делах.

Большая комната в общежитии (такая же как моя) предназначалась для 4 человек - я был четвертый. Трое ребят, жившие там, были очень разными и интересными людьми. Мы все были одногодками и это нас сблизило на первых порах.

Первый из них - Витя Арсентьев - работал мастером  в энергоцехе и был рекордсменом мира по парашютному спорту.  Чем-то он мне  напоминал Толика Сорокина, которого я очень любил в Военмехе, и это отношение невольно перешло и на Витю. Парень он был холостой и непьющий, насколько это было возможно на Чукотке.  Всегда имел свое продуманное мнение и авторитет  у него был непререкаемый.
Второй жилец - Толик Москва -  работал в службе связи, которую поторопились присоединить к еще не созданной службе автоматизации. Энергия и оптимизм из него, буквально, фонтанировали!  Руки у него были золотые да и голова хорошо работала.  Выпить Толик был не дурак, всегда был душой застолья, но  я никогда не видел его пьяным.

Третьим жильцом был Володя Иванов - коренной москвич, волею судеб оказавшийся подальше от столицы по причинам, которые  он никогда не раскрывал. Он закончил Художественное училище и, по моим понятиям, был  талантливым художником.

У него всегда наготове было несколько загрунтованных картонок небольшого размера, на которых он за полчаса мог изобразить красками либо классический натюрморт, либо пасторальную сценку, либо такую футуристическую композицию, что Маяковскому и не снилась.

Особенно лихо у него получались всякие «кубизмы» и абстрактные картины когда он бывал поддавши. А под градусом он был почти всегда, ибо всю свою зарплату тратил на краски и выпивку.

Был он парень апатичный и безынициативный, а свою работу  на комбинате рассматривал только как источник необходимых денег и совершенно ею не интересовался. Я подозревал, что на работе за него трудится Толик Москва, ибо они вместе работали в службе связи.

О цели моего приезда на комбинат мы с ребятами проговорили все первые вечера после моего поселения в общежитии. Польза от этого была огромная: они были свидетелями всей эпопеи по автоматике на комбинате, знали людей в поселке и взаимоотношения между ними.

Первым человеком,  которого они дружно рекомендовали привлечь к делу, был Ричард Тягун. В дальнейшем я убедился, что это, действительно, был самый нужный мне тогда человек. Он был единственным из рабочих «Сибмонтажавтоматики», оставшийся в Иультине. Вначале поговаривали, что тут не без любви к замужней даме, а потом всем стало ясно, что им двигало желание заработать побольше денег. А где, как не на Чукотке тогда это можно было сделать.

Он работал в электроцехе рудника по 6 разряду подземной сетки и был специалистом высочайшего класса. Жил он в соседнем общежитии и пришел к нам сразу, как только его позвал Виктор.

Разговорились мы об итогах работы «СибМА» и никто лучше его не смог бы прояснить все тонкости монтажных работ и психологии прорабов - субподрядчиков. После этого я стал смотреть на дело несколько другими глазами, даже в чем-то и сочувствовал монтажникам: попасть на край земли и проделать огромную работу, ежедневно рискуя остановиться и остаться без зарплаты в условиях непоставки самого необходимого для работы - тут  надо было проявлять чудеса изворотливости на грани с уголовной ответственностью.

Ричард согласился стать бригадиром монтажников и сам вызвался подобрать людей в бригаду. У меня камень с плеч свалился! Единственное условие, которое он мне поставил: бесперебойное обеспечение работой и возможность самому составлять наряды. Поскольку о нарядах я имел тогда самое смутное представление, то без колебаний согласился на это (по принципу «...баба с возу...»). Когда я попытался привлечь к монтажным работам «куратора», то в ответ услышал совершенно уничижительную характеристику: «... ни рыба, ни мясо...».

С  бывшим «куратором» Рожковым мне надо было готовить все документы для организации «Службы автоматизации, связи и новой техники» - так это официально стали называть (дальше - просто «служба»).

Штатное расписание должны были ввести только начиная с 65 года, а пока нам отдавали все вакансии ИТР и по рабочей сетке. Бумаг было много, но дамы в ОТиЗе  помогли мне и все организационные вопросы решились довольно быстро. Сказалась команда генерала.

Для обеспечения фронта работ по монтажу и наладке необходимо было срочно переработать проекты в соответствии с действительной технологической схемой, заложив туда возможность перенастройки схем автоматики при изменении технологии.

В составе «службы» нужно было создавать конструкторскую группу, где  я хотел заняться сам вместе с Рожковым, а для технической работы нужны были 3-5 девочек - чертежниц. Этого мне казалось достаточным на первых порах. Я попросил Сашу подобрать кандидатов в конструктора и найти все, что необходимо для работы: помещение, столы, чертежные принадлежности и какую- либо множительную технику - «синьки» делать.

В административном корпусе фабрики нам отвели несколько смежных помещений, хорошо подходивших для конструкторов и для лаборатории. Был даже небольшой - метров 15-20 квадратных - кабинет, окно которого выходило на поселок. За пару дней местные малярки привели все в божеский вид и туда стали свозить отовсюду нечто, подобное на мебель. Пару хороших кульманов пришлось не без скандала забрать в техотделе.

Как-то само собой решилось, что девицами  будет руководить Рожков. Он же и отвечает за своевременную выдачу чертежей. Женщины навели уют во всех помещениях и даже у меня в кабинете поставили цветы и повесили шторы. Все это вместе с диваном, шкафом, письменным столом и кульманом создавало обстановку, в которой можно было засидеться и после работы, тем более, что дома меня никто не ждал.

Чем больше я знакомился с работой комбината, тем больше убеждался, что надо провести некоторую «переоценку  ценностей». Теперь меня уже не пугали своими объемами работы на фабрике. Ее автоматизация, кроме крупных затрат, в принципе ничего не меняла: руда поступает, вода льется, механизмы работают. А в каком порядке и как долго они будут включаться и останавливаться (что происходило крайне редко, к тому же) не так уж и было важно. Проект не предусматривал практически никаких защит от аварий и требовал в этой части больших дополнений.

Главное, чтобы всегда была вода и тепло! На первый план по важности выходили системы водоснабжения и котельные. Страшно даже подумать, что было - бы, если бы вдруг зимой прекратилась подача воды!

А тут еще я впервые узнал, что в Союзе существует контролирующий и карательный орган - Котлонадзор. Об этом мне с ехидной ухмылкой сообщил заместитель главного инженера по технике безопасности Евглевский.

Начал он с того, что теперь не он один, а мы с ним вместе являемся преступниками, допускающими  эксплуатацию котельных и некоторых других объектов комбината вопреки запрету Котлонадзора. При этом он выложил мне на стол целую папку с предписаниями, где из каждых десяти пунктов нарушений и недостатков 7-8 были посвящены отсутствию средств автоматического контроля и защиты.

Увидев, что достаточно сильно озаботил меня, он посоветовал мне прочитать «Правила»: все равно мне необходимо, мол, сдавать экзамены по технике безопасности и перечислил какие: при подземной разработке месторождений; по эксплуатации электроустановок; по правилам Котлонадзора.

Все это стимулировало то, что котельными надо заниматься в первую очередь и всерьез, а времени для этого было очень мало - только в короткий перерыв в отопительном сезоне.

Я уже знал, что на котельных были установлены все щиты автоматики, но не было проложено ни метра кабеля, не установлены датчики температуры и давления.

Поэтому первая задача была ясна: с любых объектов (в основном с фабрики) надо было демонтировать проложенные там кабели и в соответствии с кабельным журналом смонтировать их в котельных промышленной зоны и поселка. Недостающие кабели надо было заменить теми, что были в наличии на базе и внести соответствующие изменения в проект.

Поручил я это Вите Арсентьеву, который теперь работал в «службе» старшим мастером вместе с бригадиром  Ричардом Тягуном. Подобрать недостающие кабели и откорректировать проект должен был Рожков со своими дамами. Я постарался «впечатлить» ребят кучей предписаний Котлонадзора, но этого можно было и не делать: все прекрасно понимали, что работают на себя.

Ричард заранее составил наряды на работу и директор разрешил ввести на эти работы аккордную оплату труда для монтажников. Бригаду Ричард подбирал сам и сам же руководил всеми работами: гонял он своих людей нещадно! Его лозунг: «Хочешь зарабатывать - надо вкалывать!» довлел над всеми. Работали, не считаясь со временем. Я, понаблюдав пару дней за ходом работ, был совершенно спокоен, что все будет сделано в срок и переключился на систему водоснабжения.

Можно сказать, не боясь «красивостей», что это было сердце всего комбината. Обеспечить постоянное круглогодичное водоснабжение в условиях Заполярья, когда даже стремительная река Амгуэма, протекающая в 18 км от Иультина, промерзает до дна было очень и очень сложно.

Для этого в долине речки Иультинки на протяжении примерно полутора километров были забурены артезианские скважины на глубину до 50 метров. На каждой скважине установлен мощный глубинный насос, подававший воду в общий трубопровод - это была система «первого подъема».

По этим трубам вода, заполняя баки - аккумуляторы, поступала на насосную станцию второго подъема. Из этих баков большими насосами вода подавалась на фабрику, в котельные и на бытовые нужды поселка. Второй подъем располагался в большом здании на полпути от поселка до конторы комбината. Там же стояли огромные утепленные баки - аккумуляторы. Зимой их заметало доверху.

На каждой артезианской скважине посменно дежурили женщин - операторы. Работа эта хорошо оплачивалась и считалась легкой. Как раз то, что зовут на Севере «женской работой».

На все скважины для работы в четыре смены нужны были около 70 женщин. Зимой сменность обычно не соблюдалась  и  дежурили по суткам, т.к. добираться до скважин вдоль водовода по тундре было непросто - требовался броневик, а после пурги и бульдозер. Женщины просто жили по несколько дней, а то и неделю, на скважинах: готовили себе еду, стирали белье и даже маленьких детей с собой приносили, хоть это и возбранялось.

С точки зрения организации производства и безопасности - полнейший бардак! Поэтому-то и предусматривалось проектом управлять артезианскими насосами с помощью телемеханики по проводным линиям связи. Для этого вдоль водовода установили опоры от насосной 2-го подъема до последней скважины и натянули 8 стальных проводов.

До этого я проект телемеханики в деталях не изучал, ограничившись в докладе констатацией того, что он есть и работы по нему велись: денег на линию телемеханики угробили много. Сейчас же пришлось изучить его и воплотить в жизнь. Но не тут- то было!

Мало того, что схемы телемеханики были переусложнены до предела, так еще и аппаратура даже не была заказана заводу. Впрочем, даже если бы она и была готова, то применить ее не представлялось возможным: при проектировании не учли того, что дебет скважин изменялся в широких пределах, а контроль за уровнем воды в скважинах не предусматривался.

 Это не давало возможности выбирать рабочие скважины, могло привести к аварии насосов при пуске с малого уровня воды и еще много всяких «прелестей» могло произойти при внедрении проектной схемы телемеханики.  Тут надо было решаться на проектирование новой схемы, используя существующую линию телемеханики. Изменить проект можно было только на основании каких-то предложений, рассмотренных и принятых техническим советом комбината.
Прежде всего нужно было контролировать уровень воды в каждой артезианской скважине, а это дырка глубиной до 50 метров и диаметром полметра. Если постоянно думаешь о какой-либо задаче, то и решение ее находится как бы само собой.  Так получилось и здесь.

Практически рабочая зона глубины скважины это примерно 30-35 метров, а точно контролировать надо только нижние уровни: предупредительный и аварийный, а выше достаточно знать уровень воды с интервалом 2 -3 метра. Получалось, что надо сделать нечто вроде гирлянды датчиков - электродов, опущенных в скважину.

Тут и пришло простое решение: разделать многожильный контрольный кабель на нужных расстояниях и опустить его в скважину. Разделали, вывели концы, подали напряжение и опустили в трубу с водой. Потихоньку наполняли ее водой и смотрели, как бодро загораются лампочки и щелкают реле. Все получилось как задумано. Решили поставить одну гирлянду на ближайшую скважину и погонять пару дней, а сигнал от нее вывести на центральную насосную.

Но при этом резко увеличилось число сигналов, поступающих со скважин. Чтобы их передать по всего 8 проводам надо было переделать схему телемеханики, а так же схемы пуска и защиты  глубинных насосов.

Для разработки схем надо было знать что из элементов автоматики есть на комбинате, чтобы использовать только их .
Поскольку уровень воды – величина очень медленно меняющаяся, то для уплотнения сигнала я применил обегающий контроль электродов  с помощью схемы пульс-реле и  шаговых искателей, которых было много в службе связи. Сигналы передавались по одному проводу.

По чертежам смонтированных шкафов мы определили часть элементов, которые можно было без ущерба использовать в схемах телемеханики и пошли на техбазу, где хранилось столько всякого добра, что в большинстве случаев даже было неизвестно для чего это все привезли и, зачастую, что это такое.

На мое счастье во всех шкафах и на базе было много диодов разной величины, блоков питания и прочего добра, что и определило направление проектирования.

Работал я с большим увлечением и получилась очень простая схема телемеханики. Мы собрали ее у меня на столе, а скважину имитировали в соседней комнате. Толя давал какой-нибудь сигнал и кричал: «Что я делаю?!» Я в ответ орал исполнение и, если все совпадало, то мы были очень рады. Впрочем, срывов почти не было и в результате мы смогли по одному проводу передавать до 10 команд и получать столько же сигналов контроля об исполнении. Для того уровня техники и при чукотских возможностях это было оптмальное техническое решение.

На одной из скважин я просидел более суток, подробно изучая порядок пуска и остановки глубинного насоса; выслушал рассказы обо всех случаях аварий, которые происходили с дежурной или ее напарницами. Все это пригодилось для доработки схемы  управления насосом и привязки ее к телемеханике.

Заняло все это чуть больше недели и в результате был готов новый проект телемеханики, а его основные принципы проверены в лаборатории. Кроме контроля уровня воды в скважине на пульт выводилось только 4 сигнала: готовность к работе, включение, остановка и авария.

Все операции по управлению глубинным насосом производились автоматически и при этом нужно было обеспечить принудительную заливку водой, т.к. пуск «в сухую» - основная причина аварий в таких установках. Для этого в помещении был большой бак-аккумулятор, из которого вода заливалась в скважину перед пуском, а сразу же после пуска этот бак вновь наполнялся водой. Схема контролировала наполнение бака и не допускала «сухого» пуска.  После заливки насоса загорался сигнал «готовность» и дежурный оператор на центральном пульте мог включить насос на любой резервной скважине.

Система контролировала на самой скважине все отклонения от нормы: падение уровня воды, незаполнение бака, падение напряжения, температуру подшипников насоса, температуру в помещении: при этом автоматически включался резервный нагреватель.  При отклонениях от нормы схема  выдавала на пульт сигнал  «авария». Расшифровывать причину и устранить аварию нужно было дежурному электрику.

Нужно было оформлять на Техсовете новые предложения. Об экономической эффективности лучше было не заикаться, чтобы не вносить смуту в души дежурных, боявшихся сокращения. Поэтому упор делался на необходимости скорейшего внедрения, улучшения контроля за дебитом скважин и предотвращения аварий. Все было принято и оформлено рационализаторскими предложениями. Можно было начинать работать.

Все новшества решено было в течение пары недель опробовать на ближайшей скважине и за это же время изготовить большой пульт на центральной насосной. Монтажники старалась вовсю и уже через пару дней мы начали работу на скважине.

Для удобства работы мы смонтировали громкоговорящую связь (ПГС) и дежурным это так понравилось, что пришлось включить такую связь в проект.

Число сигналов все росло и росло. И тут пришлось принять совсем уж революционное решение: использовать воздушную линию телемеханики только для громкоговорящей связи, а все сигналы телемеханики пустить по контрольному кабелю и проложить этот кабель по конструкциям водовода. Это было легко сделать, т.к. на базе были излишки 50-тижильного контрольного кабеля достаточной длины. Это же не 8 проводов, а 50 медных жил! Тут можно было повысить надежность работы на порядок и не усложнять схему, пытаясь вписаться в 8 проводов воздушной линии.

Решение стали воплощать немедленно и все конторские дамочки, проходя мимо водовода, с недоумением смотрели на заместителя главного инженера, сидящего верхом на трубах и что-то кричащего в телефонную трубку. Прозвонку кабеля я не мог доверить никому.

Тогда же был спроектирован отдельный блок, который подключался к схеме управления насосом и обеспечивал аварийное отключение, работу насоса только при нормальных условиях и передачу сигналов в схему телемеханики.

Ричард сделал очень красивый монтаж внутри коробки, научил двух женщин вязать жгуты проводов по трафарету и изготовление таких блоков мы поставили «на поток»: для всех скважин и в запас. В качестве корпусов приспособили коробки от  пускателей, которые в большом количестве валялись на фабрике. Почистили, покрасили, снабдили лампочками и кнопками - загляденье! Поочередно наши монтажники устанавливали их на скважинах.

В первую очередь ставили «матюгальники» и женщины - операторы уже не боялись пропасть в неизвестности на скважинах - всегда можно было поговорить с центральной насосной, а через нее и с поселковыми номерами. Тут уж и связисты постарались.

Я это потому так расписываю, что наша деятельность неожиданно вызвала интерес главного инженера комбината, заместителем которого я числился. До этого Илья Чешев со стороны наблюдал за работой «службы». При нашей первой встрече он мне сразу сказал, по образованию он горняк и в автоматике не силен. Просил только вовремя приносить ему на утверждение планы работ и информировать о их выполнении: вдруг начальство из Магадана заинтересуется.
Я был слишком занят работой, чтобы ходить в контору и все «внешние сношения» поручил Рожкову, как бывшему работнику Управления. А тут вдруг вызов к шефу. Я не думал, что разговор затянется надолго и надеялся еще попутно решить несколько дел с ОТиЗом и бухгалтерией. На удивление засиделись мы с ним на несколько часов и переговорили обо всем: работа, семья, впечатления и планы.
Он полностью поддержал меня в выборе приоритетов в работе: котельные - до начала отопительного сезона, водоснабжение, не торопясь и с максимальной надежностью - до конца года. В то же время надо готовить работы по фабрике и знакомиться с задачами по автоматике на подземных работах. Расстались мы вполне довольные друг другом, положив начало дальнейшим дружеским отношениям.
С приходом весны работа принесла первые результаты, которые надо было осмыслить и наметить планы на дальнейшее.

На котельных монтажники шустро укладывали кабели, демонтируя их на фабрике. Работа оплачивалась аккордно и никаких забот здесь не предвиделось. Была полная уверенность, что к отопительному сезону можно будет наладить обе котельные.

Систему водоснабжения монтировал Толя Москва с парой монтажников и связистами. Блоки готовились в мастерской, комплектация была полная и работа шла без задержки. Тем более, что тут не было какого-то определенного срока ввода и зиму встречать решили с дежурными на скважинах.

Совершенно для меня неожиданно застопорились работы по корректировке проекта фабричных систем. Дело это было срочное, т.к. надо было отправлять на завод всю документацию. Изготовление там приостановили по нашей просьбе, но могли и вообще снять заказ из-за отсутствия чертежей.

Назревал скандал и виноват в этом был я: слишком доверился Рожкову, посчитав дело простым. Стал разбираться и оказалось, что в КБ возник полный «раздрай»: появилось четкое разделение на две группы. Одна группа - бодрая и улыбчивая - занималась документацией по водоснабжению, была загружена и скучать им было некогда. Другая - унылая и бездеятельная - гоняла чаи, ожидая задания от Рожкова, а он никаких заданий  им не давал.

Пришлось срочно  влезать в огромные папки чертежей по автоматике фабрики. Почти сразу же бросалось в глаза, что все шкафы содержали  типовые схемы управления механизмами, а вся сложность состояла в том, что между этими простыми схемами были очень сложные связи. Отсюда огромное количество самого разнообразного кабеля и запутанный монтаж внутри шкафов. При том все эти связи определялись технологической схемой, которая уже много раз поменялась.

Напрашивалось решение, которое позволяло все эти недостатки устранить, да еще и количество кабеля уменьшить на порядок: разработать конструкцию блоков для одного, двух и трех механизмов; предусмотреть в этих блоках дополнительные клеммники и уже под конкретную технологию соединять эти блоки перемычками между клеммами. Просидел я над одной технологической цепочкой пару вечеров и набросал схемы блоков и их соединение. Получилось настолько проще, что я даже не ожидал этого!
(Это, как я теперь понимаю, был какой-то прообраз «чипов» только огромного размера. Просто на дворе был еще только1963 год и далекая Чукотка).

Мало того, при этом отпадала необходимость разрабатывать конструкции всех шкафов. Достаточно было чертежа одного шкафа и спецификации с указанием для каждого шкафа:  сколько и каких блоков там надо установить, не делая монтажа между блоками.  Вот уж воистину: «Не было бы счастья, да несчастье помогло.»

Чертежи подготовили за несколько дней и можно было готовиться в командировку на завод «Красный металлист» в славном граде Конотопе. Поездку  на материк мог разрешить только Совнархоз и я отправился к главному инженеру. Подробно обо всем поговорили и пошли выше - к директору. Тот связался с Магаданом и получил разрешение командировать меня в Совнархоз.

Длинная командировка - большие расходы. Это была основная забота. Но на то и существуют «колымские директора», чтобы походя решать такие «проблемы».

Был вызван инженер по рационализации и через несколько минут ушел готовить приказ об оплате за внедренные предложения, коих было у меня больше десятка. Через полчаса на столе лежал приказ с такой суммой, которую я и не ожидал получить (впрочем, если считать по экономическому эффекту, то должно быть намного больше).
Второй вызов был в бухгалтерию и еще через полчаса я получил квартальную премию в «генеральском» размере и получку за месяц в командировке. С бухгалтершей договорился, что по телеграмме она мне вышлет еще, если очень уж приспичит.

На следующий день я вылетел в Магадан и вечером поселился в комбинатском номере центральной гостиницы. Утром визит в Технический отдел Совнархоза. Они выступали перед заводом  в качестве заказчика и это их обязанностью было обеспечить завод документацией. Я рассказал про нашу работу, показал чертежи и подготовленное для завода письмо-заказ.

Возражений никаких не последовало, письмо подписали, а меня «тормознули» в Магадане на срок, который мне понадобится для написания нескольких статеек в «Колыму». Отвертеться не удалось: усадили меня здесь же в Техотделе, прикрепили машинистку, а схемы и рисунки приняли на миллиметровке. Мало того, еще и гонорар оплатили авансом.
Работал я там обычно до обеда, а потом шел к ребятам во ВНИИ-1. Встречали меня приветливо, но я все время ощущал какое-то двойственное отношение к себе: уважительное, но с примесью  какого-то сожаления. «Уважительное» я воспринимал как должное: у меня было довольно высокое служебное положение, ответственная работа и «имя» в Совнархозе, которое я заимел не по блату.

А вот «сожаление» я уже не воспринимал. Было ясно, что диссертацию мне теперь не защищать и это в институте считали чуть ли не трагедией для меня. А мне наоборот вся эта работа «... копать очень узко, но как можно глубже» казалась мышиной возней.

Тема, конечно, была очень актуальна и важна, но что после диссертации? То же, чем после меня занялись в лаборатории: усовершенствование конструкции на основе новых элементов. И сколько этих элементов будет появляться, столько и можно будет кормиться на этой теме. Этакий научный «бег на месте» с имитацией бурной деятельности.

Командировку мне выписали на месяц в Ленинград в Горный институт и в Конотоп на завод «Красный металлист», заверив, что если надо будет, то продлят ее до полного завершения дел. Билет взяли по чеку и броне Совнархоза и я без приключений долетел до Питера.


© Владлен Саврей

2008-2016


Ваши отзывы, вопросы, отклики и замечания о заметках Геннадия и однокашников мы с нетерпением ждем в .:специально созданном разделе:. нашего форума!

Копирование частей материалов, размещенных на сайте, разрешено только при условии указания ссылок на оригинал и извещения администрации сайта voenmeh.com. Копирование значительных фрагментов материалов ЗАПРЕЩЕНО без согласования с авторами разделов.

   
 
СОДЕРЖАНИЕ
Об авторе
Предисловие с послесловием
(Г.Столяров)
0. Начала
(Г.Столяров)
1. Живут студенты весело
(Г.Столяров)
2. Военно-Морская Подготовка
(Г.Столяров, Ю.Мироненко, В.Саврей)
3. Наши преподы
(Г.Столяров, Ю.Мироненко, В.Саврей)
4. Скобяной завод противоракетных изделий
(Г. Столяров)
5. Завод швейных компьютеров
(Г. Столяров)
6. Мой старший морской начальникNEW!
(Г. Столяров)
7. Про штаны и подштанники
(Г. Столяров)
8. Наука о непознаваемом - ИНФОРМИСТИКА и ее окрестности
(Г. Столяров)
9. Инженерно-бронетанковые приключения, или комические моменты драматических ситуаций
(Ю. Мироненко)
10. Владлен Саврей
(В. Саврей)
 
ПОДСЧЕТЧИК
 
Эту страницу посетило
364406 человек.
 

 

 



Powered by I301 group during 2000-2005.
© 2004-2021