Глава 10
Владлен Саврей
(Владлен Саврей)
10.10. Прииск «Беличан» - 1960 год
Поселились мы в единственной в Сусумане гостинице, уже переполненной другими командировочными: к началу сезона только из нашего ВНИИ-1 приехали обогатители, мерзлотники, геологи и другой ученый люд, да еще и начальство решило отметиться на приисках и у местных властей.
Для всех научных дел был специально выделен прииск «Беличан» в 12 километрах от Сусумана. Его на следующий год назвали - прииск «Экспериментальный». План по добыче золота этому прииску был занижен, очевидно, потому, что ничего хорошего от «науки», кроме простоев оборудования, местное начальство не ожидало. В противном их надо было убеждать, что и делало наше начальство на словах, а нам предстояло доказывать на деле.
Долго осматриваться в поселке и, тем более , устраиваться в гостинице не пришлось и уже на следующее утро я с автостанции уехал вместе с рабочими на приисковом автобусе к новому месту работы. Ехать то всего ничего, но таков уж наш народ : стоя на улице в ожидании автобуса не курят на свежем воздухе, а как только залезут в переполненный автобус - тут же начинают смолить десяток «Беломорин». Я всю жизнь не курил и не любил дышать чужой «отработкой», но как человек новый не стал делать никаких замечаний, а только отогнал от себя дым и сделал соответствующую гримасу. Это заметил какой-то небольшой мужичок, сидевший на заднем сидении. Он поманил меня рукой, подвинулся, предлагая сесть рядом, и сказал незлобиво: «Этих дымокуров не исправить, хотите - дам лекарство от дыма? Давайте руку.» Я протянул ему руку и он насыпал мне немножко какой-то сушеной травки и показал, что ее надо втянуть носом в себя. Это был нюхательный табак с какими-то приятными добавками и мне это понравилось. Так случайно я познакомился с драгером Колей Носовым -«Носом», с которым потом вместе проводили все работы на драге и крепко подружились. С этого утра он всегда занимал мне место и уже брал с собой табаку понюхать для двоих - был рад, что у него в этом деле появился напарник, а то все насмешки приходилось сносить одному.
Интересный был человек! Как очень многие колымчане он отсидел свои 18 лет и остался на поселении без права выезда на материк. За что человек сидел и сидел ли вообще спрашивать было не принято - этакое «табу» было на эту тему, так что я так и не знаю, за что он пострадал, но лагерь его не ожесточил и ни на кого он злобы не держал. Это был на редкость доброжелательный и компанейский мужик и, главное, очень хороший драгер, прекрасно чувствовавший драгу и полигон. Я много раз был свидетелем того, что он каким-то шестым чувством предвидел аварийную ситуацию, даже работая ночью. Позже уже, когда я испытывал свои приборы, мы с ним удивлялись совпадению реакции прибора и «Носа» на сход цепи, столкновение с бортом или провал сваи. А уж выбрать величину оптимального слоя черпания он мог как никто. Потому -то на старой уже американской «Юбовской» драге , работавшей на Колыме еще со времен войны, было аварий меньше, чем на более новых советских. Несмотря на всю свою «человечность» Коля в большой строгости держал весь экипаж - дражную смену и всех заставлял делать любую работу, независимо от штатного расписания, лишь бы это было на пользу делу.
На самом прииске было все, чего я не знал раньше: работали промывочные приборы, оттаивался дражный полигон водой и паром, работала драга, была центральная насосная, станция - времянка, даже старательская артель была при прииске и вольноприносители с традиционной ручной промывкой песков. Только еще начинала развертываться среди «золотарей» дискуссия о преимуществах простого по технологии способа гидравлической добычи песков без промприборов и институтским обогатителям - ярым противникам этого метода - предстояло доказать, что снос металла при таком способе будет сверх всякой меры велик.
Так что, находясь на прииске в гуще всех этих исканий, знакомясь с разными технологиями отработки россыпей, общаясь ежедневно на работе и в гостинице со специалистами всех отраслей знаний, я проходил прекрасные «университеты» и уже через месяц совершенно свободно мог квалифицированно рассуждать на многие производственные темы и уже не чувствовал себя тем джеклондоновским «чечако», каким ехал на трассу.
Драгу я изучил вдоль и поперек. Она мне напоминала корабль, да это и был плавучий агрегат со всеми механизмами для черпания породы и извлечения золота. С маркшейдером нашим - Квашниным мы подробно изучили как надо качественно отрабатывать забой, чтобы золото не терялось в придонном слое - плотике. Я определил, что надо контролировать при этом и уже вырисовывались первые задачи для новых разработок. Геологи изучали здесь разрезы дражного забоя по твердости пород и задавали режим работы по слоям черпания. Это тоже можно было вэять на контроль. Особенно необходимо было контролировать глубину и ширину забоя, отрабатываемого драгой. Тут я сделал для себя «открытие», в последующем определившее всю направленность работ: не нужно было, как это делали в ЦНИГРИ, контролировать отработку всего дражного полигона. Ведь каждый забой актировался отдельно, именно отдельный забой и являлся объектом контроля и автоматизации. Такой подход значительно упрощал постановку задачи и обещал ее успешное решение. Это был основополагающий вывод из моего первого знакомства с драгой. Правду говорят, что «свежий глаз» обязательно нужен во всяком деле.
Кроме драги я полазил по нескольким промывочным приборам и понял, что автоматизировать их как поточно-транспортную систему не сложно и это с успехом сделали в энерголаборатории. Самым главным здесь было выдержать соотношения «твердого к жидкому» - воды и золотоносных песков- при работе промприбора. Это можно было делать разными средствами и одно из них - радиоактивные плотномеры. Это был бы большой объем работы для нашего отдела. Можно было заниматься автоматикой насосных станций по типовым схемам с использованием новых средств контроля. Еще набегали какие-то мысли о дальнейшей работе, вытекавшие из недолгого знакомства с прииском. Так пролетел месяц и я засобирался в Магадан переоформлять командировку и отчитаться о первых впечатлениях и задумках.
В это же время уезжал в Магадан и Саша Эйдензон. Работал он у мерзлотников и был сыном колымских старожилов: отец его был каким-то большим геологом, а мать - ответственным секретарем журнала «Колыма». Сашка, по-моему, даже родился в Магадане. Был он не на много моложе меня и заочно учился в Политехническом институте. Все районное начальство было друзьями Сашкиных родителей и ехать домой он собирался на ГАЗ - 51, т.к. его отцу зачем-то нужен был грузовичок в Магадане и местные геологи ему машину выделили. Он предложил мне поехать с ним, предупредив, что за рулем будет он сам, что шофер он неплохой и уже давно имеет права. До этого мы с ним очень-то близки не были, только посидели пару вечеров в ресторане, ужиная на скудные командировочные, а тут как-то прониклись добрыми чувствами друг к другу. Я сразу согласился, ибо это сберегало деньги на билет и сулило новые впечатления, поскольку Сашка пообещал, что поедем мы по короткой дороге через какие-то глухие перевалы и, сократив дорогу на 150 километров, выедем прямо к Палатке, а там уже рукой подать до Магадана.
Впечатлений, действительно, было море! Проехав около сотни километров в сторону Аркагалы у поселка Фролыч, мы свернули с хорошо наезженной основной трассы на старую дорогу до почти отработанных приисков им. Горького, Ветреный и Аннушка. Может там и еще какие-то прииска были, но я их не видел, т.к. двумя руками держался за приоткрытую дверцу, готовый в любую минуту выпрыгнуть наружу. Ну и дорожка была! Надо сказать, что до этой поездки мой опыт езды на каком либо автомобильном транспорте, кроме общественного, был равен нулю. Ни на каких легковых и, тем более, грузовых машинах я не ездил кроме как в детстве из Минска в деревню по прекрасной дороге да еще и с отцом. А тут со всех сторон плохо наезженная дорога - вернее сказать - направление движения, пролегающая по склонам высоких сопок. Никаких, конечно, ограждений и отбойников нет и прямо за дверцей - поочередно, то моей - пассажирской, то водительской зияет провал в распадок, поросший густым стлаником. Теперь-то я могу судить, что Сашка был водитель не столько умелый, сколько бесшабашный. Гнать он, правда, не гнал, но дорогу выбирал так, что уже через час все внутри растряслось и поотбивалось. Вот забыл я, к сожалению, за 40 лет как назывались эти два перевала, которые мы миновали, наконец, и выехали на ровное место. Приехали на прииск, остановились передохнуть и в полной мере насладились удивлением жителей. Выяснилось, что по этой трассе ездит только несколько местных асов по одному -два раза в неделю за продуктами в Сусуман, что тут теперь только старатели работают и что гораздо проще и безопаснее ездить в Магадан по основной трассе. Поскольку самое опасное, как нам сказали, у нас уже было позади, то и поехали мы дальше с хорошим настроением, подшучивая над своими страхами. Вскоре выехали на основную трассу и спокойно приехали в Магадан.
Подъехали прямо к нашему домику в Нагаево - Галя уже спать легла. Мы быстренько сообразили ужин, взяли бутылку и выпили за благополучное окончание нашей авантюрной поездки.
Вот так начались те многие тысячи километров, которые мне пришлось за свою жизнь исколесить по северным дорогам.
Наутро я пошел на работу через летний город. Лед в бухте почти сошел и с моря дул легкий теплый ветер. Когда я уезжал на прииск еще не было зелени и кое-где лежал снег, а теперь я с удивлением смотрел на траву, вымахавшую выше моего роста, росшую на газонах вдоль улиц и превратившую парк в какие-то джунгли. Я даже не предполагал, что здесь может так расти всякая зелень. Было очень тепло, лиственницы ярко зеленели молоденькими иголочками, на улицах полно мамаш с детишками. Глядя на них, совсем затосковал о детях.
|